- Подробности
- Категория: Новости
- Опубликовано 22.07.2014 18:31
- Автор: Михаил Карпов
- Просмотров: 4652
16 июля в день памяти святителя Анатолия, патриарха Константинопольского, на литургию в Покровском соборе пришли духовные чада покойного протоиерея Анатолия Павленко.
В этот день он праздновал свой день Ангела и к нему, в Мариенбургскою Покровскою церковь, съезжались его сокурсники и друзья.
Служилось торжественное богослужение, которое о. Анатолий тщательно готовил. Большой собор священнослужителей, множество прихожан, не хватало только крестного хода.
Пошел второй год, как нет с нами о. Анатолия. В Мариенбургском храме была отслужена панихида, затем лития на могилке. До вечера приходили на нее поздравляющие. Молились, беседовали. Говорили о ремонте церковной крыши. Тема непривычная – 20 лет настоятель решал эти проблемы самостоятельно.
В годовщину смерти «Гатчинская Правда» в память протоиерея Анатолия опубликовала несколько материалов (№7 от 23 января 2014 года). По этим материалам наше приходское издание «Покровский Листок» выпустило специальный номер. Ниже текст этого номера.
Он ушел неожиданно для всех, ушел в возрасте 46 лет.
Для многих прихожан мариенбургской церкви эта потеря стала невосполнимой. И минувший год был для них годом глубоких переживаний: их покинул любимый и уважаемый батюшка, и они осиротели. За что прихожане любили его? За то, что он был священником не по профессии только, а по призванию.
Весной 1996 года митрополит Санкт-Петербургский Владимир распорядился собрать в штат Александро-Невской лавры всех иеромонахов с приходов епархии, а на их места переместить белых священников из лаврских храмов. По этой причине в Мариенбургском храме Покрова Божией Матери произошла смена настоятелей: иеромонаха Никиту (Маркова) заменил иерей Анатолий Павленко. Перемещение вызвало недовольство у большей части общины. Всегда ведь возмущает, когда кто-то посторонний разрушает то, что с любовью строила твоя община.
Очень долго большинство прихожан продолжало обращаться с духовными нуждами к прежнему настоятелю, продолжали выполнять его «устав». О. Анатолий переживал такое двоевластие с большим мужеством, деликатно отступая со своими «зачем» и «почему» перед «так меня мой духовный отец благословил».
До рукоположения в сан священника архиепископом Мурманским и Мончегорским Симоном, о. Анатолий служил чтецом и диаконом в Троицком соборе Александро-Невской лавры. У него была хорошая дикция, и он замечательно читал богослужебные тексты.
Служение и жизнь о. Анатолия в Мариенбургской церкви проходили по сельскому варианту. Священник и его семья жили в церковном доме рядом с храмом и, следовательно, он был всегда доступен и все время на виду.
В 1996 году у молодой семьи здесь впервые после скитаний по петербургским квартирам появился свой дом, хотя и в запущенном состоянии. Здесь пригодился хозяйственный талант о. Анатолия. Он устроил перед домом небольшой огородик, разбил цветник, организовал себе маленькую столярную мастерскую, где изготавливал для икон храма киоты, делал различные аналои, от простых складных до клиросного четырехстороннего, и прочую необходимую мебель.
Здесь в Мариенбурге у священника родились обе его дочери. Настя и Надя с младенческих лет стали приходскими детьми, жили жизнью прихода и храма. Сначала Настя была обучена родителями церковному чтению и пению и хорошо справлялась с ответственным послушанием. Такие же послушания были со временем даны и младшей Надежде. Батюшка же не жалел отцовских чувств и на других детей.
«20 лет нашей совместной жизни, — говорит матушка Галина, — пролетели как один миг. Молодыми мы говорили только о Боге, жили церковной жизнью, так как смыслом его жизни было служение. О. Анатолий напрягался выше своих сил. Все что сделано им для храма и прихода, сделано его трудом и терпением. Был человеком внимательным и безотказным, никогда не забывал навещать больных. Помнил их всех по именам. Живя здесь, мы полюбили нашу Покровскую церковь. Возле нее выросли наши дети».
О.Анатолий любил благолепие храма и заботился о его украшении. При нем в церкви появилось немало новых икон, что всегда радовало прихожан. Матушка Галина вспоминает, что идеальная чистота в алтаре храма, которую часто отмечали прихожане, тоже дело его рук. Он сам мыл там окна, сам мастерил мебель для хранения алтарной утвари. «В каждом гвоздике, — говорит матушка Галина, — была оставлена частичка его души».
Он всегда присутствовал при процессе работ. Следил, чтобы получалось красиво и благолепно. Смотрел, чтобы рабочие были в безопасности. Был готов сам помочь при случае. После этого он был уже уверен в качестве.
Однажды к настоятелю пришли школьники и рассказали, что на кладбище у храма похоронены умершие в 1944-46 годах в госпитале от ран военные летчики. Они желали почтить их память и разыскали их могилы у самой ограды в полном запустении. С тех пор о. Анатолий взялся ухаживать за всеми беспризорными могилами кладбища: окашивал их, устанавливал кресты, заменяя сгнившие.
Под храмом со времени основания стояли две большие «амосовские» печи, в которые закладывались полутораметровые поленья, при о. Петре перешли на уголь, а потом перешли на газ. О. Анатолий решил очистить подвальные помещения, но по большей части их надо было выкапывать. Трудились прихожане, которым батюшка, шутя, говорил: «Заплатить мне вам нечем, но я вас всех похороню бесплатно возле храма». В результате школа и библиотека получила новые помещения.
Господь сказал: «Не мешайте детям приходить ко мне». Мы всегда стараемся привести своих детей к Богу выбранным нами путем, но не всегда у нас это получается. О. Анатолий, вероятно, знал детские пути к Богу.
Выпускник Санкт-Петербургской Духовной Академии о. Анатолий, сразу же ввел на приходе огласительные беседы перед крещением.
«Батюшка обладал талантом, — вспоминает матушка Галина, — просто и понятно объяснять азы православной веры, выделять главные моменты церковной жизни».
Как человек уважающий церковные традиции, о. Анатолий старался сохранить в жизни прихода устои прошлых лет идущие от о. Петра Белавского. Расспрашивал у алтарницы Александры Ивановны Савиной: «Как у вас было?». Собирал сведения об истории Покровской церкви и ее служителях, сам много читал современной православной литературы.
Он умел говорить «нет», когда видел нарушение правил и канонов. Там, где другие оставляли еще надежду, обговаривали возможные варианты и условия, он говорил безжалостное «нет». Какие могут быть варианты, если, например, нарушается закон Ома? Когда же решение зависело только от его личного мнения, он уходил в алтарь молиться. Не говорил: «Буду молиться», не принимал молитвенную позу у престола, просто ходил по алтарю, что-то перекладывая, и так копался, пока не приходило решение. Выходил из алтаря к просителям, которые уже чувствовали себя забытыми, и говорил результат. Эта кажущая небрежность к проблеме оставляла такую же кажущуюся свободу выполнять или не выполнять его слово. Сам же он к своим словам относился очень серьезно.
Глядя на него, трудно было назвать его человеком смиренным. Его облик никак не вязался с образами смирения. Оттого, что он говорил всегда определенно и категорично, он казался человеком властным, но он никого никуда не заталкивал и никого никуда не тащил. Он говорил то, что должен был говорить, и незаметно отступал перед человеком, освобождая для него место. Так отступал, и отступал, пока не отступил в вечную вечность.
Вся община стала за это время одной семьей, где детей уважали, как взрослых, а взрослых любили, как детей, где можно было не стесняться своих чувств, можно было говорить, не подумав, можно было покапризничать. Эти отношения, эту свободу, любовь, доверие охранял батюшка. В этом он видел фундамент приходской жизни.
